Среда, 27 Январь 2016 11:25 Автор  игумен Дамаскин (Орловский)

27 января Церковь празднует память преподобноисповедника Иоанна (Кевролетина).

Преподобноисповедник Иоанн родился в 1875 году в деревне Кулаково Тобольской губернии в семье крестьянина Афанасия Кевролетина. Воспитание и образование он получил хотя только домашнее, но не бесплодное — в 1894 году Иван поступил послушником в Кыртомский Крестовоздвиженский монастырь в Пермской губернии.

В начале ХХ века здесь было около восьмидесяти человек братии, и условия жизни были довольно суровыми. До двенадцати часов дня братия ничего не вкушала, и сама трапеза состояла из простой пищи, хлеб подавался только ржаной. Но для привычных к крестьянскому образу жизни насельников это не казалось тяжелым. Послушание Ивана в обители заключалось в выделке кож.

Он подвизался здесь шесть лет, а по смерти основателя обители в 1902 году перешел в Верхотурский Николаевский монастырь, где нес послушание маляра и плотника. Вскоре настоятелем монастыря был назначен иеромонах Ксенофонт (Медведев). При нем в монастыре был сооружен величественный Крестовоздвиженский собор, в котором была помещена главная святыня обители — мощи святого праведного Симеона Верхотурского.

20 декабря 1907 года послушник Иоанн был пострижен в мантию с именем Игнатий в честь священномученика Игнатия Богоносца, в 1909 году — рукоположен во иеродиакона, а в 1913-м — во иеромонаха.

В 1925 году по распоряжению советской власти Верхотурский монастырь был закрыт. Монахи частью остались жить в городе, частью разошлись по окрестным селам и служили в приходских храмах. Что значило тогда быть священником? В сущности, это означало жить в постоянном ожидании ареста. При советской власти священник был в положении едва ли не худшем, чем во враждебной христианству языческой Римской империи. Одно только и согревало его, что он жил в своей стране, которая когда-то была православной, и отблеск небесного света все еще отражался в душах людей.

Впервые иеромонах Игнатий был арестован в 1925 году и заключен в тюрьму ОГПУ, где провел около месяца. Из тюрьмы его выпустили глубоким вечером, и он сразу пошел к знакомым монахиням и стал стучаться. Чтобы не быть услышанным посторонними, в ответ на их вопрошания: «кто это?» ничего не отвечал, и те не открывали ему. И тогда он произнес жалобным голосом: «Теща меня на улицу выгнала, и здесь не пускают». Монахини вспомнили, что это отец Игнатий называл «тещей» тюрьму, и впустили его.

С 1925 года отец Игнатий служил в разных храмах Екатеринбургской епархии; в 1931 году — в храме в селе Сербишна. И здесь он был арестован в начале 1932 года по делу братии Верхотурского монастыря в числе ста сорока священнослужителей и мирян, которых пришедшие к власти правители квалифицировали в своих официальных документах как «историческую гниль».

Отвечая на вопрос следователя о своих религиозных и политических убеждениях, отец Игнатий сказал: «Признаю, что действительно, как монашествующий, по своим взглядам и убеждениям был противником; диаметрально противоположен установкам и мероприятиям советской власти, иначе не могло быть. Если разделять полностью взгляды советской власти, значит, нужно перестать быть монахом; быть монахом — значит быть врагом советской власти и партии. Для меня монашество было важнее советской власти, и я, естественно, был и являюсь врагом последней, но контрреволюционной работы не проводил…»

Завершая следствие, следователь спросил отца Игнатия, не хочет ли он раскаяться перед советской властью, на что отец Игнатий ответил: «На поставленный мне вопрос, хочу ли я раскаяться перед советской властью, показываю, что я раскаиваться перед советской властью не хочу и не буду».

7 сентября 1932 года Особое совещание при Коллегии ОГПУ приговорило отца Игнатия к трем годам ссылки в Западную Сибирь, и он вместе с группой священнослужителей, монахов и мирян был отправлен этапом в Нарымский край. Часть пути им пришлось проделать пешком. В ссылке отец Игнатий тяжело заболел цингой, от которой ему помогла вылечиться его духовная дочь, приехавшая за ним ухаживать.

После ссылки иеромонах Игнатий поселился в маленьком ветхом домике на окраине Верхотурья. Место это было настолько глухим, что стали возникать беспокойства от лихих людей. Тогда его духовный сын купил для него небольшой дом неподалеку от Верхотурского монастыря, откуда хорошо был виден величественный Крестовоздвиженский собор. В этот домик отец Игнатий и переехал вместе с помогавшими ему по хозяйству келейницами-монахинями.

Чтобы выжить в тех условиях, труднопредставимых для современного человека, нужно было занять самое низшее положение в обществе, став по необходимости юродивым. Отец Игнатий одевался теперь в светскую одежду, самую обтрепанную и, можно сказать нищенскую, так что, бывало, его не узнавали и хорошо его знавшие люди. Некоторое время он пас на окраине города коз и был любимцем всех окрестных мальчишек, которые тесным кружком собирались вокруг него и с упоением слушали его рассказы.

У отца Игнатия было много духовных детей. Навещая их, он совершал в их домах Таинства. Когда состояние здоровья не позволяло покидать дом, он принимал духовных детей у себя. Здесь отец Игнатий вместе со своими келейницами вычитывал весь богослужебный круг.

Однажды он оделся странником, пришел к знакомым монахиням и стал стучать, просить милостыню, а они ему говорят: «Нет ничего!» «Странник», однако, продолжал неотступно стучать, так что монахиням надоело, и они решили выйти посмотреть, не утащит ли он чего! А когда подошли ближе, то узнали в страннике отца Игнатия, и тут же стали настойчиво приглашать его в дом. «А! Узнали, так заходи! Не пойду я!» — сказал отец Игнатий и пошел в другой дом.

Жительница Верхотурья рассказывала: один раз дали ему в мороз валенки. Он их стал надевать и говорит: «А что, в чужих-то тепло». Женщина сказала, смутившись: «Простите, батюшка, и вправду чужие».

Приехал он как-то в одно село и пришел в избу к знакомым. Хозяйка стала его кормить: подала хлеб и похлебку, а пироги утаила. И принялся он есть да приговаривать: «Сами-то пироги едят, а меня похлебкой кормят».

Духовные дети отца Игнатия рассказывали, что он учил их молиться со вниманием. К посещению службы церковной сам он относился строго и их тому же учил. Как-то вместо службы решили они огород вскопать, пришли благословиться, а он: «А на службу кто пойдет?»

В последние годы жизни отец Игнатий тяжело болел и незадолго до смерти был пострижен в схиму с именем Иоанн. В самый день его смерти, 27 января 1961 года, к нему пришло много народу проститься: «Батюшка, читать канон на исход души?» — спросили его. «Рано еще», — сказал он, а через некоторое время стал читать сам, прочел полторы страницы, но сил уже не было и канон на исход души дочитали другие…

Отрывки из протокола допроса и из следственного дела иеромонаха Игнатия

ФОМА