Среда, 01 Июнь 2016 11:43 Автор  игумен Дамаскин (Орловский)

 1 июня Православная Церковь празднует память священномученика Онуфрия (Гагалюка), архиепископа Курского.

Священномученик Онуфрий родился в 1889 году в селе Посад-Ополе Люблинской губернии в семье лесничего Максима Гагалюка и в крещении наречен был Антонием. В семье было шестеро детей. Отец скончался, когда мальчику было пять лет, и по просьбе оказавшейся в бедственном положении матери он был принят в приют; здесь он окончил церковноприходскую школу и был отправлен на средства приюта в город Холм в духовное училище, а затем поступил в Холмскую духовную семинарию.

Учась в семинарии, Антоний мечтал стать врачом или учителем, но перед самым окончанием семинарии с ним случилось событие, указавшее ему иной путь служения Богу. За месяц до выпускных экзаменов Антоний заболел воспалением легких и был помещен в семинарскую больницу. Состояние здоровья его было тяжелым, так что боялись за его жизнь, и в семинарской церкви ежедневно служились молебны о его выздоровлении. Находясь в забытьи, он увидел, как перед ним появился старец, обросший большой, до ступней ног, бородой и седыми длинными волосами, закрывавшими его обнаженное тело. Он ласково на него посмотрел и сказал: «Обещай послужить Церкви Христовой и Господу Богу и будешь здоров». Антоний ответил: «Обещаю!» Старец удалился, а Антоний заснул глубоким спокойным сном и с этого времени начал поправляться. Когда потом он стал осматривать иконы святых, в изображении преподобного Онуфрия Великого он узнал черты явившегося ему старца.

По окончании второго курса Санкт-Петербургской духовной академии Антоний был послан в Яблочинский Онуфриевский монастырь читать лекции по богословию. Перед самым отъездом в академию Антоний тяжело заболел. Положение его вызванными в монастырь врачами было признано безнадежным. Об исцелении его стали служиться молебны.

Он лежал в келье в забытьи, слышал пение святых молитв, и вдруг перед его глазами предстал тот же старец, который посетил его в семинарской больнице в Холме три года назад и взял с него слово, что он посвятит свою жизнь служению Богу. Это был преподобный Онуфрий Великий, небесный покровитель Яблочинского монастыря. Сурово посмотрел на него святой Онуфрий и с укоризной сказал: «Ты не выполнил своего обещания, сделай это теперь, Господь благословит».

Когда Антоний открыл глаза, то увидел, что в келье служат молебен о его выздоровлении перед чудотворным образом преподобного Онуфрия, который был поставлен возле кровати. Увидев это, он немедленно заявил присутствовавшему здесь настоятелю монастыря, что по приезде в Академию примет иноческий постриг.

5 октября 1913 года Антоний был пострижен в монашество с именем Онуфрий в честь преподобного Онуфрия Великого, а 11 октября рукоположен во иеродиакона и вскоре во иеромонаха. В 1915 году он окончил Духовную академию и был определен преподавателем в пастырско-миссионерскую семинарию при Григорие-Бизюковом монастыре Херсонской епархии.

В 1922 году иеромонах Онуфрий был назначен настоятелем Никольской церкви в городе Кривой Рог Екатеринославской губернии и возведен в сан архимандрита. В 1923 году он был хиротонисан во епископа Елисаветградского, викария Одесской епархии.

В феврале 1923 года епископ Онуфрий прибыл в Елисаветград. Через несколько дней к владыке пришел уполномоченный обновленческого ВЦУ и спросил, какой он придерживается церковной ориентации. Епископ Онуфрий ответил: «Я не признаю и никогда не признаю ВЦУ и его «архиереев» и «иереев» и подчиняюсь лишь непосредственным каноническим начальникам: митрополиту Михаилу и епископу Прокопию».

На следующий день епископ Онуфрий был арестован и заключен в тюрьму — сначала Елисаветграда, а потом Одессы. Его обвинили в том, что приехав, он не зарегистрировался у властей как епископ и возглавил незарегистрированное местное церковное управление, относящееся к патриаршей Церкви, а также в том, что он не поддержал обновленцев. Кроме того, власти попытались обвинить епископа Онуфрия в шпионаже на том основании, что он с интересом расспрашивал о службе пришедшего его арестовать сотрудника ОГПУ.

Вспоминая впоследствии свои скитания по тюрьмам, владыка писал: «Немного прожито, но много пережито. Всего лишь два года я епископ, но… из этих двух лет я провел шесть месяцев в узах… в темницах… Елисаветграда, Одессы, Кривого Рога, Екатеринослава и, наконец, Харькова. Меня водили под конвоем пешком по улицам много раз, ездил я и в этапном вагоне поезда за решетками. Сидел я среди воров и убийц… Я вспоминал свои грехи вольные и невольные и радовался, что Господь дал мне пить чашу страданий за мои согрешения…».

Из Елисаветграда епископ был перевезен в харьковскую тюрьму, где он пробыл три месяца. 16 января 1924 года власти освободили епископа из тюрьмы, взяв с него подписку о невыезде из города Харькова. В 1926 году владыка вновь был арестован и приговорен к трем годам ссылки на Урал.

«Из шумного города Харькова переселился я в глухое село, — писал он. — Да будет воля Божия! Хотя и скорбно на душе, но нужно оставить думы о харьковских друзьях. Придется ли увидеться с ними? — сие от Господа. Во всяком случае, увидимся непременно в жизни загробной… А теперь нужно работать Богу и людям в тех условиях, в каких Господь определил мне жить…

Так, значит, угодно было Богу!.. Не показывает ли Господь современным язычникам-богоборцам, что при максимуме их усилий и при связанности проповедников веры все же никто не одолеет Церкви Божией и чтобы поняли все противники Божии, что вера наша утверждается не на мудрости человеческой, но на силе Божией (1 Кор 2:5). Не оглядываться мне нужно назад, что было со мною, — оно во мне осталось, а работать нужно Богу и людям здесь, в глухом селе, почти в тюрьме: служитель Христов должен нести свет Христов и в темницы, как это делали апостолы. Сказать слово веры своему случайному собеседнику, приголубить ребенка, открыто исповедовать и защищать свою веру, несмотря на насмешки и гонения неверующих, — все это значит нести свет Христов в окружающую жизнь…».

14 октября 1929 года Особое совещание при Коллегии ОГПУ, лишив епископа права жить в некоторых городах и областях, приговорило его к трем годам поднадзорного жительства. Он был вызван в ОГПУ, где ему предложили выбрать для себя место. Владыка выбрал город Старый Оскол в Курской области. В соответствии с этим в ноябре 1929 года митрополит Сергий (Страгородский) назначил его епископом Старооскольским, образовав ради него новую кафедру.

В Старом Осколе тогда у православных оставалось шесть городских и семь слободских церквей вблизи города, но власти разрешили служить епископу только в одном храме. Обновленцы к этому времени захватили большинство храмов, и приезд в город православного епископа оказался тяжелым для них ударом. Все православные устремились к владыке, первая же его служба в храме привлекла сердца многих.

Результатом его деятельности явилось почти полное исчезновение обновленчества в пределах епархии и увеличение числа действующих православных храмов. Только за три первых месяца пребывания его на кафедре — с декабря 1929 по март 1930 года — количество православных храмов в епархии возросло с двадцати до ста шестидесяти одного.

В 1933 году владыка был назначен на Курскую кафедру и возведен в сан архиепископа. Но испытания еще далеко не закончились. В 1935 году архиепископ Онуфрий был арестован и приговорен к десяти годам заключения в исправительно-трудовом лагере. В феврале 1938 года против него было начато новое дело, и 17 марта 1938 года тройка НКВД приговорила его к расстрелу. Архиепископ Онуфрий был расстрелян 1 июня 1938 года и погребен в безвестной общей могиле с расстрелянными вместе с ним священнослужителями и мирянами.

«В?той или иной мере эту любовь и самоотречение проявляют и современные пастыри православные и через то уловляют в сети Христовы равнодушных и даже враждебных к вере… Против такой пастырской настойчивости иногда возражают даже верные и честные служители Церкви. Так, одно почтенное духовное лицо мне возражало: «Я с вами совершенно не согласен. По-вашему следует, что священник и даже епископ должен сам идти к этим грубым людям. Это значит навязываться, когда тебя вовсе не просят и даже не желают! Нет, я пойду к тем, кто меня сам пригласит!.. Стану я напрашиваться к этим насмешливым! Еще издеваться будут, а то и выгонят! Не желаю. Не я в них нуждаюсь, а они во мне. Вот пусть приедут за мною, попросят — я поеду к ним!.. А самому идти унижаться, чуть ли не просить их, чтобы они меня приняли, не хочу! С какой стати я буду ронять свой духовный авторитет! Я вам советую: не ронять своего сана, а то вы готовы бежать за десятки верст и идти в хаты, когда вас о том вовсе не просят и, может быть, совсем не желают!..».

Не знаю, как влияют на тебя, дорогой друг, такие речи, но в моей душе они вызывают тяжелое чувство… И так может говорить православный служитель Церкви Божией, апостол святой веры… Это — бессердечный человек, которому вовсе нет дела до души верующих! Для него как бы не существуют овцы его стада!.. Как они живут, как спасают свою душу, ему не интересно. Если среди них находятся хорошие, послушные, он охотно к ним пойдет, а к бедным, несчастным, заблудшим он не идет и почти… презирает их. И слышатся слова Спасителя: «не здоровые имеют нужду во враче, но больные, пойдите, научитесь, что значит: милости хочу, а не жертвы. Ибо Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию» (Мф. 9:12-13). Нет у подобных пастырей именно сострадания, снисхождения, любви к людям… Таким путем не увеличишь числа верующих в своем приходе. Дай Господи, чтобы удержать тех, кто есть. Между тем назначение пастырей — апостольское. Не только утвердить верующих, но и поддержать слабых, привести к Богу и неверных. А без собственного вхождения к неверующим или колеблющимся, без жалости к ним ничего не успеешь… Ждать же, чтобы они сами пришли к нам, православным пастырям, — неразумно. В особенности теперь, когда специально стараются отвлечь от Церкви Божией и удержать в безбожии. Возмущают душу мою и речи о том, что ревностный пастырь, сам идущий к нежелающим его, подрывает свой авторитет. Это совершенно языческое понимание…

В отыскивании заблудших, во вторжении к грешникам со стороны пастыря Христова не унижение, а величие души труженика, старающегося идти по стопам Самого Пастыреначальника и Бога… ».

(Из письма священномученика Онуфрия о пастырском служении).