ИГУМЕН ВАРЛААМ (ПЕРЕВЕРЗЕВ), благочинный Свято-Троицкого Сергиевого мужского монастыря, что в Стрельне, — давний друг нашей газеты. Мы уже публиковали в одном из номеров интервью с ним. В сегодняшнем разговоре отец Варлаам рассказывает историю о том, как он пришёл к Богу.

Было интересно изучать Библию!

— Отец Варлаам, однажды в разговоре с нами вы сказали, что пришли к Богу через адвентистов…

— Да, познакомился я с ними в Харькове. Я рос без отца, но мама была верующей. В Харькове я работал на шарико-подшипниковом заводе, а после армии стал работать на стройке. Как-то, выходя из метро, я встретил мужчину, который продавал книжки, и среди книжек была Библия, напечатанная в Финляндии — жиденькая обложка и пергаментные листики. Это был 1989 год.

— Самый пик перестройки?

— Да, я заинтересовался, купил у него эту Библию, а он сказал, что у них будет читаться курс лекций по изучению Библии «Так говорит Бог». Меня заинтересовало это, я записал адрес, время. Мне даже в голову не пришло, что это какая-то секта. Я приехал туда. Потом я узнал, что это адвентисты 7-го дня, но у меня это прошло мимо уха, главное — я буду изучать Библию!

— И никаких сомнений не было?

— Если и возникали, то я им не придавал значения. Мне были интересны уроки, я брал какую-то дополнительную литературу, писал домашние задания. Ещё по субботам были собрания, куда я тоже ходил. Там было много молодёжи, обстановка была очень доброжелательная. После собрания кто-то приглашал к себе. Шли к нему домой, пили чай, общались. Из Америки приезжали проповедники, выкупались кинозалы, и они всегда были заполнены.

— Интересно было?

— Да, мы и песни замечательные пели о Боге.

— Но ведь вы были крещены в православную веру?

— Да, я тогда уже был крещён.

Поняли, что что-то тут не так…

— А перекрестить вас не пытались?

— Нет, я же не состоял членом их общины. Нас было несколько молодых ребят, пришедших к ним, причём разного уровня, мы между собой общались. Один молодой человек помог мне задуматься о происходящем, стал высказывать сомнения. Вскоре появилась трещина в наших отношениях с их общиной. Мы поняли, что что-то тут не так. Я тогда уже учился на вечернем в Политехническом институте. Однажды по пути в институт зашёл в православный храм. Шла служба, вышел священник принимать исповедь. Стояло несколько человек, и я туда же попал. Всё это было так, как будто меня кто-то за руку подвёл. Подхожу, а опыта исповеди у меня не было. Священник мне помог исповедовать общие для всех грехи и прочитал надо мной разрешительную молитву. Потом опять я пришёл в храм, опять попал на исповедь, исповедался…

— Причащались?

— Тогда — нет. Но я причащался в детстве. Прекрасно помню службы, когда мне было лет 8, может быть, 10. А потом я уже из церкви «выпал». В детстве в храмах мы не бегали, как сейчас дети бегают. Нам там давали задания — за свечками посмотреть, записки принести, ещё что-то сделать. Мы осознавали, что мы находимся перед Богом, хотя служба не всегда была нам понятна.

— А Бога вы ощутили уже в монастыре?

— То, что есть Бог, я ощутил уже здесь, в монастыре. Так вот, об адвентистах. Я перестал ходить к ним на собрания. Они не знали, где я живу, и не искали меня, а потом я стал театром увлекаться.

— А у вас к ним сохранилась благодарность?

— Скорее, сочувствие. Всё-таки я соприкоснулся у них с Писанием, мой путь к Богу прошёл через них. Закончилась евангелизация, а народу-то там не прибавилось! Некоторые люди спрашивали у них, можно ли им ходить и в православный храм? Им отвечали: «Нет!» Сказать, что я как-то отношусь к ним плохо, не скажу, просто я для себя сделал вывод, что это не то.

— Наверное, не случайно у нас столько народа прошло через протестантов, именно через них многие получили своего рода толчок к поиску Бога.

— Да, люди ищут Бога, и у каждого свой путь.

Я простил убийцу отца

АРХИМАНДРИТ КИРИЛЛ (ПАВЛОВ) в центре, и его чада: игумен Варлаам, монах Харитон, игумен Сергий

— А как вы пришли в монастырь?

— Когда я работал в ТЮЗе и жил напротив Валаамского подворья, мне мама посоветовала сходить на службу в храм. Я сходил, очень понравилось пение. Не помню, где был: на небе или на земле, как говорили послы князя Владимира после посещения византийской службы. Однажды я купил газету «Православный Петербург», где было приглашение потрудиться в храме преподобного Сергия. Вот так я сюда пришёл. Познание Бога и вера пришли уже здесь. Стал читать труды святых отцов, Игнатия Брянчанинова. С отцом Николаем, нашим настоятелем, здесь уже встретился. Побывал в Печорах, когда ещё были живы старцы. Я соприкоснулся с тем, что такое настоящий монастырь.

— А были ли у вас осязаемые знаки, которые давал вам Бог?

— Да, были. Я хотел в Сергиеву Лавру попасть. Два раза мне отец Николай не разрешал, и я смирился и успокоился, перестал думать об этом. Отец Николай посоветовал мне поступать в семинарию. Я поступил в Московскую семинарию, и потом 2-3 раза в год ездил в Лавру. Там я встретился с духовником Лавры отцом Кириллом (Павловым) и с 1995-го года окормляюсь у него, под его непосредственным руководством. Вот видите, когда смиришься, Господь исполнит твоё желание, но не как хочешь ты, а как тебе полезно!

А вот ещё такой случай в моей жизни был. Я родился уже после смерти отца, которого убили, и тот, кто его убил, жил рядом. Мне порой приходили мысли о том, что когда убийца отца вернётся из тюрьмы, я его убью. А уже здесь, когда я пришёл в мо-настырь, Господь настолько изменил моё сердце, что я в помянник записал его имя и стал молиться о нём. Отношение к нему и его родственникам совершенно изменилось.

— А вы видели этого человека?

— Нет, говорят, что он умер в тюрьме. У него был очень большой срок.

— И вы за него молитесь?

— Да. Видите, такой случай в жизни, и как это простить, как такого человека полюбить? Легко сказать, а как это исполнить?

— Наверное, нужно созреть для этого, нужен Божий дар, благодать…

— Да. Самому этого невозможно сделать. Вот вспоминаешь Елизавету Фёдоровну, как она ходила к убийце своего мужа, Сергея Александровича Романова, молилась за него, Евангелие ему отнесла.

— А какова судьба других членов семьи убийцы вашего папы?

— Мать этого человека умерла, отец пил запойно. Мы ходили им помогать, кормили животных. А потом сын старший убил своего отца и сидел в тюрьме. Я помню, когда мне лет 5 было, мама каждый день плакала. Особенно по утрам. На людях не плакала, а поскольку я маленький был, то меня она не стеснялась. Так она переживала о моём отце. Она одной женщине, потерявшей сына, давала наставление: «Ты, Маруся, на людях не плачь, вот корову доишь, там и плачь, сколько хочешь, или в погреб спустись, там и плачь, а на людях не надо».

— Это люди старой ещё закваски…

— Года за два до смерти она сестре моей говорила: «А вот, если бы муж был жив, ещё неизвестно, какие бы дети были!» Это мировоззрение такое, когда уже человек посмотрит на всё с духовной стороны, то уже совсем другой взгляд. Вот эти обиды, ссоры — это самое тяжёлое, что есть в жизни.

«Он под одеялом руки крестом сложил…»

С ОТЦАМИ Харитоном и Феофилом в столярной мастерской монастыря

— И сейчас этого всего очень много в обществе — претензий, взаимных упрёков, обид и всякого негатива очень много. Это очень тяжело: жизнь пройти и не ожесточиться сердцем, а умириться.

— Главное — исполнить Евангелие, я считаю. Мы же должны с Евангелием жизнь проживать… Как-то год назад умер один наш прихожанин, капитан 3 ранга, подводник, он лет 15 к нам ходил. Потом он заболел, приходил на службы такой жёлтенький, и все видели, что он болеет. Ему становилось тяжелее и тяжелее, потом он приезжал уже только к причастию, потом слёг, и я ездил к нему домой. Помню, предпоследний раз я его поисповедовал, причастил, и он понимал, что умирает. Поблагодарил меня, что был его духовником столько лет, и сказал, что устал от боли, поскорее бы уж… то есть, был готов. А в последний раз, когда я приехал, он тяжело дышал. Я прочитал разрешительные молитвы, исповедоваться он не мог, уже не говорил, но был в сознании. Я его причастил, он проглотил Тело и Кровь, и через минуту-две послышалось движение под одеялом, как будто он что-то поправляет, и всё затихло. Оказалось, это он под одеялом руки крестом сложил. И главное, никакого страха, ничего! Мы прочитали канон на исход души, и было такое ощущение покоя и умиротворённости! Молился бы да молился. Наступила пасхальная радость. Действительно, у тебя на глазах совершилось Таинство!

— У вас радость была, что так всё произошло?

— Да, какая-то внутренняя радость. И всё вокруг обрело мир — не то чтобы паника, рыдания…

— Всё, наверное, произошло по воле Божией, как и должно быть. Время рождаться и время умирать.

— Да. И вот ещё дедушка — месяц причащал его. Послед¬нюю неделю ездил через день причащать его. Помню, раз как-то приехал, причастил его, а его дочь попросила, чтобы я посидел немного. Я посидел, и буквально через полчаса он умер. Представляете, вдруг раз — и замер!

— Вы не ощутили, как душа вылетает?

— Не ощутил, но ощутил радость, все начинали вдруг молиться.

— Страх исчез…

— Да, а ещё, помню, в Еранск ездил, в отпуск. Там дедушка болел очень. Это было года 3 назад. Я приехал в обед, а вечером пошли к нему. Я его поисповедовал. Ему было уже тяжеловато говорить. До этого он ни разу не исповедовался. Он спросил: а пособоровать? А ему уже плоховато. Я его пособоровал и причастил, а вечером часам к 5 он уже и умер. Дождался — и умер. Мы почитали Псалтырь, помыли его, тут и гроб привезли. Как-то всё было организовано, и у всех было состояние окрылённое, что ли…

— Подтверждение того, что жизнь продолжается.

— Это действительно Таинство. Как будто человек не умер, а заснул.

— В православии все — усопшие…

— И все окружающие были рады, что он с Богом, что он никуда не пропал, а просто перешёл в другой мир.

Вёл беседу Сергей РОМАНОВ
Фотографии автора и из архива о. Варлаама