«ЗАПАД ЕСТЬ ЗАПАД, ВОСТОК ЕСТЬ ВОСТОК, и с места они не сойдут», — сказал когда-то Киплинг. Вот уже сто пятьдесят с лишним лет не стихают споры между «западниками» и «славянофилами». И похоже, что Запад всё же симпатичней нашему обществу. За примером далеко ходить не требуется: если в книжном магазине спросить сочинения Белинского или Герцена — вас сразу проведут к нужной полке. Попробуйте найти там сочинения Хомякова… Скорее всего, вас спросят: «А кто это?»

Умереть, но не отречься

А. С. ХОМЯКОВ на военной службе выглядел «белой вороной»

Александр Степанович Хомяков — основатель славянофильства как культурного направления; философ, богослов, переводчик новозаветных текстов. Социолог, историк, публицист. Создатель новой паровой машины и дальнобойного ружья; художник и иконописец.

Трудно поверить, что всё это — один и тот же человек, совсем не похожий на тот образ бородатого мечтательного барина в косоворотке, что закрепился в памяти на школьных уроках истории. К тому же иногда забывается, насколько дворянин того времени по своей образованности отличался от нынешнего «культурного человека» (увы, за массовость образования пришлось заплатить его качеством). Хомяков, родившийся в богатой дворянский семье, учился дома; в возрасте тринадцати лет он уже переводил из Горация, а в девятнадцать издал перевод Тацита. Без труда сдав экзамены в Московский университет, Хомяков получил степень кандидата физико-математических наук. Конечно, к разносторонним знаниям прибавлялся и его природный талант.

Завершив образование, Хомяков поступил на военную службу. Современники отмечали, что в кругу офицеров он выглядел «белой вороной» — чуть ли не единственный, кто строго придерживался уставов, кто соблюдал предписанные посты. Старания молодого офицера вызывали одобрение начальства, но «с улыбкой, шуточкой, смешком». Вообще, у Хомякова с детства была своя история, связанная с верой в Бога и противостоянием Востока и Запада. Когда Хомякову было семь лет, а его брату девять, семья приехала из Москвы в либеральный Петербург, который для мальчиков, уже знавших историю Церкви, предстал языческим Римом. Тем городом, который будет принуждать их отречься. Мальчики дали клятву: умрём, но не отречёмся. Этой клятве Хомяков оставался верен в течение всей жизни.

Когда почти вся светская молодёжь была заражена модой революционерства, Хомяков не чуждался декабристов. Но, в отличие от своих сверстников, он не увлёкся романтикой декабризма, а избавился от неё в корне. Хомяков был убеждён, что «всякий военный бунт сам по себе безнравственен». Известны слова, сказанные им Одоевскому: «Вы добиваетесь не свободы, а своей власти».

В возрасте двадцати пяти лет Хомяков вышел в отставку и на два года уехал за границу. В основном он жил в Париже, где проявилась особенность его характера: Хомякова не ослепили достижения западной культуры и блеск католичества. К ним он остался холоден. Поистине редкий случай как для того времени, так и для нынешнего.

За стеной

В конце 30-х годов Хомяков выступил с идеями славянофильства. В 1839 году вышла его работа «О старом и новом», после чего к Хомякову примкнули братья Аксаковы, Юрий Самарин, Иван Кириевский. Важно, что славянофильство — явление именно культурного характера. Славянофилы соглашались с западниками в вопросах отмены крепостного права, необходимости просвещения, свободы творчества. Но в отношении к монархии и либеральной политической мысли расхождение было очень резким. Хомяков ясно видел бездуховность Запада и не считал нужным перенимать «либеральные ценности». Идеалом ему виделось возвращение к духовным ценностям Руси, существовавшим в обществе до 15-го века — времени наивысшего расцвета Православия.

Ещё один вопрос, волновавший Хомякова — католическое влияние на Православную Церковь. Вряд ли для него было секретом то, что учителями многих декабристов являлись католики-иезуиты. Защите Православия от нападок инославных посвящены три его работы под общим названием «О западных исповеданиях», а также работа «Церковь одна». Хомяков убеждён: беды западного общества берут начало в повреждённости христианской веры. Позиция славянофилов послужила причиной гонений на них со стороны бюрократической государственной системы.

Преследование шло как со стороны светских, так и духовных властей. Возможно, сыграло роль то, что Хомяков не имел официального богословского образования, а свои выводы делал на основании изучения Библии и творений отцов Церкви. Официальное же православное богословие в то время уже находилось под сильнейшим влиянием католичества. Уже со времени Петра Первого была запрещена критика западных вероисповеданий, и призыв вернуться к утраченным традициям прозвучал как упрёк церковной власти. Славянофилам пытались запретить носить национальную одежду и даже бороду! Известен почти анекдотический случай, когда Хомякову была назначена высочайшая аудиенция. Он пошил «светский» костюм, но незадолго до этого кто-то донёс: «А Хомяков-то бороду носит!» Аудиенция не состоялась…

Славянофилы по примеру западников пытались издавать сборники, альманахи, но тщетно. Не вышел «Московский литературный и учёный сборник на 1846 год». В 1852 году сборник вызвал неудовольствие из-за похвалы Гоголю и отсутствия уважения к Петру Первому; Хомяков отдан под надзор полиции, а все произведения отныне приказано представлять в Главное управление цензуры в Петербург, что фактически являлось их запрещением. Возник вопрос о высылке славянофилов из Москвы, но, к счастью, у них достаточно было высокопоставленных друзей.

В 1955 году полицейский надзор был снят, но перед Хомяковым по-прежнему стояла непроницаемая стена бюрократии. Очень точно отношение властей к славянофилам показывает один разговор между высшими чиновниками:

«— А знаешь, братец, почему между петрашевцами наших славян не оказалось?

— Никак нет, ваше превосходительство!

— Хитры больно!».

С улыбкой на лице и болью в сердце

Умер Хомяков в 1860 году. Занимаясь лечением крестьян во время эпидемии холеры, он не обратил внимания на симптомы болезни у себя.

Многое о русском философе может сказать отрывок из воспоминаний Ю. Самарина:
«Раз я жил у него в Ивановском… Все комнаты были заняты, и он перенёс мою постель к себе. После ужина мы улеглись, погасили свечи, и я заснул. Далеко за полночь я проснулся от какого-то говора в комнате. Утренняя заря едва-едва освещала её. Не шевелясь и не подавая голоса, я начал всматриваться и вслушиваться. Он стоял на коленях перед походной своей иконой, руки были сложены крестом на подушке стула. Голова покоилась на руках. До слуха моего доносились сдержанные рыдания. Это продолжалось до утра… На другой день он вышел к нам весёлый, бодрый, с обычным добродушным своим смехом».

Кажется, Честертон сказал: «Настоящего человека легко узнать: у него улыбка на лице и боль в сердце». Хомяков был настоящим русским человеком, настоящим христианином. О нём хорошо знают почти во всём славянском мире (в Чехии, Болгарии, Сербии, Словакии), но почти забыли в России. Да и его мысль о единстве всех славян на основе православной веры, мягко говоря, сейчас непопулярна (национал-социализм как сплачивающая идея пользуется большим успехом).

Давайте помнить: наша история началась не в 1917 году, a патриотизм — не со Сталина или Жириновского. Может, есть пророки и в своем Отечестве?

Дмитрий ЧИСТЯКОВ