ИГОРЬ МАТВИЕНКО — человек в песенном мире известный. Его творчество отличает высокий профессионализм и своя, особая тематика. Мало кто пишет сегодня на тему Родины. Песни его легко запоминаются и поются в народе. А ещё в песнях Игоря есть душа. Не случайно некоторые его творения уже воспринимаются нами как самим народом сочинённые. Да я и сам однажды видел, как двое слепых в подземном переходе у Гостиного Двора в Питере пели «Выйду ночью в поле с конем…». Это была трогательная картина.
Мы встретились с Игорем, чтобы узнать, как же ему удаётся создавать такие замечательные произведения, а также выяснить, чем живёт и дышит этот человек, во что он верит, о чём мечтает и что думает о происходящем в стране и мире.

Какое время — таковы и песни

— Игорь, почему так мало на эстраде хороших песен, нравственного, доброго? У вас добрые песни. Но мне кажется, что сейчас мало таких песен звучит.

— Потому что, наверное, время не доброе, поэтому добрые песни не нужны.
Сейчас музыка вообще никому не нужна. Она стала таким бэкграундом (фоном, задним планом — С. Р.).

— Но те, кто востребован, выпускают диски большим тиражом…

— Кто вам сказал? Какие диски? Диски не издаются. Всё в Интернете бесплатно можно найти. Рухнула система построения шоу-бизнеса. Во всём мире, не только у нас. И поэтому все компании переживают большой кризис. Они выживают как могут. Раньше всё было основано на том, что артисты писали альбомы, их продавали, были какие-то чарты и прочее.

— Но исполнители работают, собирают залы…

— Большинство исполнителей работают на заказнике. 10% исполнителей собирают залы, их по пальцам можно пересчитать. Для народа во времена моей молодости музыка была неким откровением. Собирали пластинки. Каждая пластинка — это было событие: слушали, переслушивали, разбирали, пытались повторять. Сейчас это перешло на другой уровень. Такая фоновая колбаса звучит…

— Пишут все, кто хочет, да?

— Вопрос не в этом. Не то, что все, кто хочет, нет. Не всё так просто. Попасть в радиоформат — это очень тяжело и мало кто умеет. Я говорю про то, что само значение музыки нивелировано. Музыка перестала быть тем сокровенным, чем она была раньше. Сейчас, скажем, для молодежи компьютер важнее, чем музыка.

— Но искусство не может быть фоном. Оно должно трогать людей…

— Безусловно. Искусство — первая ступенька перед религией. Я считаю, что ближе всего к ней поэзия. Это самая высшая из форм творчества. Музыка ниже, чем поэзия. Потом уже идёт религия.

Падать в сторону корабля

С МИХАЛКОВЫМ и Н. Расторгуевым

— Вы верующий человек?

— Я верующий, хоть и нахожусь в такой среде.

— А как вам это удаётся?

— Из полымя да в пламя. То туда, то сюда болтает. Михалков очень хорошо один раз сказал, что если бы не Церковь — такой крест, который выстраивает внутреннюю линию человека — он бы давно уже куда-нибудь скатился. А Церковь всё-таки даёт возможность продержаться. Притча есть хорошая. Пришёл корабль в один портовый город, и моряки на берег пошли гулять, отрываться. А наутро пора отходить. Вот пришло 50% моряков. Капитан говорит: «Ждём ещё десять минут». Пришло ещё 20% процентов. Тем, кто вернулся, капитан сказал: «Пойдите, приведите своих товарищей». Привели ещё, недостаёт 10%. И капитан сказал команде: «Принесите тех, кто упал и лежит головой в сторону корабля. Их заберите, а остальных оставьте». Наша задача — хотя бы падать в сторону корабля.

— Вы часто в церкви бываете?

— Стараюсь каждое воскресенье бывать. По возможности, если нет поездок.

— А были у вас в жизни случаи, когда Бог вас спасал от чего-то?

— Да Он меня постоянно спасает. И поэтому я ещё живой.

— Что вас радует в жизни и что огорчает?

— Трудно с ходу сказать. Меня радуют дети. Мои дети, общение с ними.

— Как появляются песни? Такое ощущение, что они у вас рождаются. Что они не придуманы.

— Я не очень понимаю разницу между рождением и придумыванием.

— Ну, бывает, когда человек от ума что-то делает, а бывает — от сердца.

— Есть замечательный фильм о Софье Губайдуллиной. Я её считаю святым человеком. Рекомендую вам посмотреть пару фильмов о ней.

— Она известный композитор.

— Да, она известный композитор, классик. Ей восемьдесят с чем-то лет, живёт в Германии. Она глубоко верующий человек. Когда её спросили: «Вы боитесь смерти?», она ответила на это: «Как же я её боюсь? Я её жду. Это будет очень торжественный момент». И вот она сказала, что такое творчество: «Задача композитора (то есть, вернее, моя задача) — это вывести подсознание». Мне нравятся её слова. Вообще, это задача любого творческого человека — вывести на свет ту неизведанную область, которую мы называем подсознанием. Я считаю, творить нужно так. Не сознанием.

В жёстких рамках формата

С НИКОЛАЕМ Расторгуевым

— Вы довольны своим творчеством? Радуетесь, если песня получилась?

— Раньше я очень радовался этому. Сейчас для меня это…

— …как ремесло?

— Да, скорее всего. Потому сейчас у меня коллективы, я должен для них что-то делать.

— Может быть, по заказу вы пишете?

— Нет. По заказу я ничего не писал вообще. Для кино, может, только.

— Один композитор говорил, что сейчас композиторы пишут только по заказу, потому что работу очень сложно раскрутить.

— Нет. Я же на 50% продюсер, у меня свои артисты.

— А с кем вам легче работать из исполнителей?

— С «Любэ».

— Почему?

— А потому что с ними я свободен. Если я пишу современную музыку, там есть жёсткие рамки формата. Должен звучать формат. Должны быть такие-то барабаны, такой-то темп, такие-то инструменты. Обязательно должен быть девиз Русского радио «Всё будет хорошо». Всё должно быть такое — типа радостное, позитивное. Это нормально. Это девиз большинства медиа-структур.

«ЛЮБЭ». В начале творческой карьеры

— Сейчас формат такой?

— Да, «Всё должно быть хорошо». А у «Любэ» другая ситуация. Если мне нужно, я могу грустняк какой-нибудь задвинуть или что-нибудь патриотическое, сейчас я вообще хочу придумать что-нибудь гимническое, что-то на уровне мажорного гимна. Потому что мне всё равно, будут крутить или нет.

— Интересно, а что Путина зацепило в песнях группы «Любэ», что он приезжал и общался с музыкантами?

— Я не общался с ним. Но думаю, что Путин — достаточно патриотичный человек. Соответственно, патриотичная музыка, сделанная более или менее искренне, ему нравится.

— Вы один из немногих, кто пишет песни о России.

— Просто их никуда не берут. Может, кто-то и пишет. Сейчас всё заточено под другую музыку. Плюс исчезли совершенно музыкальные каналы.

— Какие вы имеете в виду?

— Такие, например, как «Муз-ТВ». Их сейчас нет. Сейчас есть развлекательный канал «Пятница».

В. В. ПУТИН — искренний ценитель творчества «Любэ»

В Европе нет демократии!

— Как вы думаете, что сейчас в стране происходит? Говорят, что всё плохо. Много критики в адрес властей. Молодежь уезжает за границу.

— Так а куда уезжать-то? А там-то что?

— Работать хотят. Реализовывать себя. Говорят, что здесь нету возможности.

— А там как будто есть! Какая глупость — бросить Родину, сменить гражданство, чтоб почувствовать себя где-то в Лондоне человеком третьего сорта. То есть даже не второго, а третьего.

— Вы считаете, всё идет к лучшему?

— Я считаю, что Бог не оставил Россию, поэтому у нас по-любому всё идет к лучшему или к катарсису. А что касается политики… Я не верю вообще в это слово — «демократия». Нет её нигде. Черчилль, по-моему, сказал: «Демократия — плохая форма правления, однако ничего лучшего человечество не придумало». За неимением лучшего, поэтому мы называем это так.

— Есть три формы правления — диктатура, монархия и демократия. Мне кажется, что мы между монархией и диктатурой…

— Я не политолог, и я не готов сформулировать, что у нас за политический строй. То, что в Европе нет демократии — это точно.

— Вы гордитесь, что живёте в России?

— Нет, я спокоен. Но я знаю, что в другом месте жить не смогу.

— А многие на Кипр уезжают.

— Я не очень люблю море. Все эти пейзажи жёлтые…

— А где вам нравится?

— Могу пожить в Германии. Мне очень нравится Германия — за счёт своего порядка, размеренности. Но остаться насовсем я бы не смог.

— Вы там работаете или просто отдыхаете?

— Я стараюсь работать, когда есть возможность. Беру с собой компьютер, на iPad музыку пишу. Сейчас же это очень просто.

Монахи поют по-особому

С ПОЭТОМ А. Шагановым

— Как родилась песня «Выйду ночью в поле с конём»? Такое ощущение, что она народная.

— Нет, это стихи Шаганова. Но идея была моя, а Шаганов её развернул в гениальное произведение вот с такой кульминацией, с пафосом. Чисто так по-шагановски. Только он так может. А кстати, делалась она чуть ли не для «Иванушек». Там должны были быть барабаны, но потом почему-то мы из этого сделали песню для хора. А, я вспомнил, почему! Потому что, Царствие ему Небесное, покойный Анатолий Кулешов у нас работал, это он предложил.

— Он в церкви пел…

— Да, в церкви пел. Он был хормейстером и репетировал все хоровые партии. И мы решили сделать такой хор, и получилось акапелльное произведение.

— А есть у вас такие песни, за которые вам стыдно?

— Нет. Есть песни, которые мне не нравятся. Включаю — хрень какая-то.

— Свои песни?

— Конечно.

— А вам не хотелось бы написать что-то новое на духовную тему? Что-то типа такого «Выйду в поле с конём»?

— Не уверен, что я до этого уже созрел. Может быть, когда-нибудь я к этому приду. К церковному пению я отношусь с интересом. Я в этом году побывал на Афоне. Послушал, как поют греческие монахи.

— Ну и как вам?

— Понравилось. Вообще, когда поют монахи, это особое ощущение. Не знаю, кто писал вот эти византийские распевы. Там нет ярко выраженной тоники, субдоминанты, доминанты. Там другие каноны. Это очень сдержанное, абсолютно безэмоциональное пение. То, чем и отличается православие, в принципе, от католицизма, где есть чувственность — я говорю об искусстве. Это касается и музыки.

Выйду ночью в поле с конём(И. Матвиенко — А. Шаганов)
Выйду ночью в поле с конём,
Ночкой тёмной тихо пойдём.
Мы пойдём с конем по полю вдвоём,
Мы пойдём с конем по полю вдвоём.
Ночью в поле звёзд благодать,
В поле никого не видать.
Только мы с конём по полю идём,
Только мы с конём по полю идём.
Сяду я верхом на коня,
Ты неси по полю меня.
По бескрайнему полю моему,
По бескрайнему полю моему.
Дай-ка я разок посмотрю,
Где рождает поле зарю,
Ай брусничный цвет, алый да рассвет,
Али есть то место, али его нет.
Полюшко моё — родники,
Дальних деревень огоньки.
Золотая рожь да кудрявый лён,
Я влюблён в тебя, Россия, влюблён!
Будет добрым год-хлебород,
Было всяко, всяко пройдёт.
Пой, златая рожь, пой, кудрявый лён,
Пой о том, как я в Россию влюблён!

— Она вас трогает, такая музыка? Какие вы ощущаете эмоции, когда слушаете её?

— Да не знаю. Мне просто нравится. Я понимаю, что это настоящее. Не каждый композитор может это написать. И даже композиторы XIX века, которые писали духовную музыку — например, Рахманинов, Бортнянский, Чайковский — писали не так. Это ближе… может быть, я какие-то крамольные вещи скажу… ближе к католицизму, нежели к православию.

— Потому что красиво?

— Красиво, да. Очень красивая музыка. Может быть, и нужна людям эта красота. Им, может быть, не хватает этого. Для меня это чересчур красиво. Я всё-таки за более аскетическое церковное пение и музыку.

Ощутил благодать на Афоне

— А на Афон зачем вы ездили?

— На Пасху. Встретить Пасху.

— Вы были паломником?

— Да, я был в группе паломников, нас было 30. Мы жили в кельях по 20 и по 10 человек. В спартанском режиме, подъём рано утром.

— Вы жили в греческом монастыре?

— Мы были в нескольких монастырях. Перед отъездом я заехал в наш Пантелеймонов монастырь.

— Какие-то идеи новые оттуда вынесли?

— Да не идеи. Там вообще попадаешь в другую реальность.

— В другую ауру…

— Да, там уже сомнений никаких не возникает. Когда ты туда попадаешь, это настоящий снос… Тем более ещё на Пасху.

— Вы понимаете людей, которые уходят в монастырь?

— Конечно, понимаю.

— У вас нет таких желаний?

— Это было бы сложно. У меня очень много детей.

— А сколько вы там пробыли?

— Три дня, и этого вполне хватило.

— Никаких явлений свыше не было?

— Нет. Может быть, не готов я ещё к чудесам.

— На ваш взгляд, что там было такое, чего не хватает вам здесь?

— Благодать. На Афоне она ощущается.

— Что для вас благодать?

— Благодать? Это то, что я помню из детства: выходишь из дома, ничего тебя не тяготит, душа у тебя светлая, перед тобой весь мир раскрыт. И вот это и есть благодать. А потом душа всё затемняется, затемняется, и пробиться сквозь этот туман очень тяжело. А там вот как раз накрывает тебя, ты опять возвращаешься к свету.

— Успокоенность какая-то и умиротворенность возникает…

— Я не знаю, было ли такое — успокоенность, потому что там всегда недосып и насыщенный график. Но благодать была.

— Игорь, спасибо вам за ваши песни. Они согревают наши души в это сложное время.

— Вам спасибо.

Вёл беседу Сергей РОМАНОВ
Фотографии автора и из архива И. Матвиенко