Среда, 30 Март 2016 13:12 Автор  Протоиерей Николай Доненко

Виктор Михайлович Киранов происходил из древнего болгарского священнического рода. Родился он 8 марта 1881 года в селе Мануиловке Бердянского уезда.

По окончании в 1905 году Таврической духовной семинарии вернулся в отчий дом. После принятия священного сана он был назначен в Вознесенский собор города Бердянска, где служил до его закрытия в 1928 году.

В 1929 году этот величественный храм, украшавший приморский город, был взорван. Отец Виктор перешел служить в Покровскую церковь, в которой и оставался настоятелем и благочинным Бердянского округа вплоть до своего ареста. Священники, лишенные своих приходов, оказались при Покровском соборе. Протоиерей Виктор Киранов распорядился, чтобы все, кто не может устроиться на работу, были оформлены при храме, чтобы власти не имели к ним претензий.

Помимо прочего, была заведена специальная касса взаимопомощи для поддержки малоимущего духовенства, и это спасло от голодной смерти семьи многих гонимых священнослужителей и дало им возможность оставаться при храме.

Один из священников Бердянского благочиния Павел Зверев усомнился в своем призвании. Когда его храм закрыли, он явился к отцу Виктору с просьбой определить его куда?нибудь. Однако мест уже не было, и благочинный предложил ему остаться в Бердянске с другими священнослужителями на общих основаниях. Большего отец Виктор предложить ему не мог. В скором времени священник Павел Зверев увидел, что это дело не доходное и, оставив священнослужение, в конце 1935 года устроился на светскую работу.

Такое решение, принятое по нежеланию терпеть те трудности, которые несли все со смирением и благодарностью Богу, возмутило протоиерея Виктора Киранова. Прийдя домой к Звереву, благочинный долго и сердечно увещевал его не оставлять церковь, потерпеть временные трудности и не делать опрометчивого, душепагубного поступка. Но Зверев не захотел услышать разумных слов собрата и сослужителя и в конце разговора цинично заявил: «Я решил трудиться».

Как?то раз протоиерей Виктор увидел в городе П. Зверева, торгующего бочковым пивом, и был неприятно удивлен характером его новой «трудовой деятельности». Подойдя к бывшему священнику, он спросил: «Неужели это и есть, по?вашему, «трудиться»? И назвал его «отступником» и «советским подхалимом» в присутствии посторонних людей. Зверев затаил смертельную обиду. Все, что говорил благочинный, Зверев припомнил ему после ареста на очной ставке, чем оказал услугу безбожной власти.

К концу 1936 года в городе оставался один православный Покровский храм во всем благочинии. Когда угроза закрытия единственного храма стала очевидной, протоиерей Виктор и протоиерей Михаил Богословский решили сопротивляться до последнего и сделать все, что в их силах. Как благочинный, отец Виктор пользовался большим авторитетом у священнослужителей и народа и в значительной степени мог влиять на ситуацию.

В течение двух недель отец Виктор и отец Михаил тайно обходили дома всех верующих и готовили их к приходскому собранию. По замыслу священников это собрание должно было показать властям, что церковь еще существует и богослужение посещает слишком много людей, чтобы их игнорировать.

8 января 1937 года после Божественной литургии открылось приходское собрание, на котором, по свидетельству очевидцев, оказалось около четырех тысяч человек, и это при городском населении не более 50 тысяч. Председателем был выбран протоиерей Виктор Киранов. Выступали многие прихожане в защиту церкви, но наиболее ярким и впечатляющим было выступление инженера Панкратова.

Накануне близкие упрашивали его не выступать, зная, чем это может закончиться, но он стоял на своем: «Я дал обещание благочинному и отцу Михаилу и не могу и не хочу поступать иначе». На собрании он заявил: «Советская власть забирает нашу последнюю отраду… Если советской власти надо строить школу, то мы соберем деньги на камень и сдадим».

Официальным предлогом для разрушения храма было постановление из ее камня построить школу. Все были воодушевлены этой смелой и эмоциональной речью и единодушно кричали:  Не дадим закрыть церковь!». Видя поддержку, Панкратов продолжал: «Где же кирпич уже разрушенных церквей? Почему из него не построена ни одна школа? Братья, наши сердца уже двадцать лет обливаются кровью. Все это время наша община находилась в загоне…».

В это время в алтаре был протоиерей Виктор Киранов, протоиерей Михаил Богословский и другие священники. Видимо, из любопытства пришел и Зверев, и стал свидетелем, как после выступления Панкратова отец Виктор крепко пожимал ему руку и сердечно благодарил за пламенную речь.

Все — и священники, и миряне — были в приподнятом настроении. Это была духовная победа, яркая вспышка перед новым наступлением тьмы. Многим тогда казалось, что такое единодушие многотысячной толпы должно поколебать решение властей закрыть храм. В свою очередь присутствовавшие на собрании работники горисполкома были немало удивлены: после стольких лет гонений и тотального подавления вера жива, и люди готовы до последнего бороться за свои храмы.

Однако, несмотря на явленное единство в вере и стойкость бердянской общины, никакие законы, писанные безбожной властью, в отношении верующих уже не исполнялись. Вскоре храм был закрыт, а к лету были арестованы протоиерей Виктор Киранов, протоиерей Михаил Богословский, иерей Александр Ильенков и еще двенадцать священников, находившихся при Покровском храме Бердянска.

Начался крестный путь православных священнослужителей. Первые допросы ничего не дали. Протоиерей Виктор держался бодро и решительно. Следствию становилось ясно, что простыми беседами оно не достигнет своих богомерзких целей и не получит ложных показаний. Вскоре к нему были применены радикальные меры воздействия. По воспоминаниям дочери иерея Ильенкова Зои Александровны, «во время допросов папу били. Все заключенные находились в тюрьме по ул. Красной, а НКВД находилось напротив, через дорогу. Однажды мы, дети арестованных, ждали, когда их будут выводить. Но когда их вывели, мы не обрадовались, а перепугались. Все были крайне истощены. Всегда добродушный папа на меня не посмотрел. У него был разбит весь лоб, и он еле переставлял ноги. Как потом узнали, пытки проводили самым изощренным способом, били по лицу, по животу и ниже, избивали до потери сознания».

Протоиерей Виктор Киранов писал своей матушке Антонине Петровне: «Кратко мое дело… Сперва отборная, пересыпанная матерщиной ругня, затем толчки, удары до грыжи, а затем бессонная стойка в течение 300 часов с перерывом в 6 часов…». На очной ставке П. Зверев вел себя вызывающе и в заключение посоветовал священнику: «Пора, Виктор Михайлович, бросить заниматься этим и перейти на честный труд».

Киранов снова назвал его отступником и подхалимом, за что отсидел 10 суток в карцере. Далее в письме он писал: «Все показания трех лжесвидетелей я, конечно, опроверг, но следователь, записывая показания… точно, с привкусом, мое показание записывал кратко — отрицали и только, а, мол, все прочее подробно будете рассказывать на суде, а суд?то и не состоялся… Перед Родиной и властью не грешен, и пусть Бог будет судьей моим и вольным, и невольным врагам. Единственная надежда на помощь Божию и ходатайство и защиту святителя Николая, нашего покровителя».

В связи с тем, что большинство заключенных виновными себя не признали, для открытого заседания материалов было недостаточно. Запорожский суд переслал «дело» на рассмотрение в Днепропетровск, а потом в Киев. Не найдя достаточных оснований для осуждения арестованных, 11 августа 1939 года прокурор УССР Косман направил «дело» на рассмотрение Особого Совещания при НКВД СССР. Тем временем все арестованные находились в спецотделе НКВД в томительном ожидании.

Протоиерей Виктор Киранов писал своим близким: «Путь ко спасению проходит нормально, по указанию апостола Иакова — сперва страдания, затем терпение, а перенося их, приучаешься к смирению, которое, надеюсь, породит в будущем любовь и приведет ко спасению… Страдаю я, как вам известно, совершенно невинно юридически и фактически, так как перед государством и перед властью ни в чем не повинен, весь город это может подтвердить… Перед Богом же виноват за многие и многие грехи, за что и несу это ужасное наказание как заслуженное. Карцер — отсюда только и просить Бога, чтобы простил меня, а я Его лишь благодарю за милость исправления этим путем. Всех вас прошу: да будет мир между вами во спасение ваше, а мне в утешение».

29 октября 1939 года состоялось закрытое заседание Тройки при НКВД, заочно осудившее протоиерея Виктора на 8 лет. Только 28 ноября ему было сообщено о решении суда. Из лагеря он писал: «Трудно, противно и обидно, но ничего не поделаешь. Принимали доброе, примем безропотно и плохое, заканчивать жизнь где?нибудь да нужно, слава Богу, что дал возможность искупить этим путем бесчисленные грехи пред Ним…».

Несколько лет лишений, лагерных издевательств и каторжного труда истощили богатырское здоровье священника. 30 марта 1942 года протоиерей Виктор Киранов преставился.

Протоиерей Николай Доненко,
настоятель храма Покрова Божией Матери
пос. Нижняя Ореанда (АР Крым),
член комиссии по канонизации святых
Русской Православной Церкви, преподаватель
Симферопольской духовной семинарии