ДЕСЯТЬ ЛЕТ НАЗАД, в день Рождества Христова, мой тринадцатилетний сын предложил:

— Мама, давай сегодня, в такой большой праздник, зажжем Иерусалимскую свечу, из тех, которые мы с тобой привезли с Гроба Господня, ведь они опалены Благодатным Огнем!

— Давай, — согласилась я.

Сын ушел в спальную комнату, где на полочке возле икон хранились наши маленькие святыни, привезенные из различных паломнических поездок. А через несколько минут я услышала взволнованный Сережин голос:

— Мама! Иди скорее сюда! Посмотри!

Одной рукой сын держал горящую свечу, а ладонью второй спокойно и медленно водил над пламенем, касался огня:

— Мама, он не жжет!

Я замерла. Прошло совсем немного времени, и огонь стал обычным, горячим. Глаза Сережи светились удивлением и восторгом: повторилось Пасхальное чудо!

— Христос воскрес! — прошептала я. Мы перекрестились.

ХРАМ Гроба Господня, Иерусалим, Израиль

Привет, Израиль!

В тот год Пасха праздновалась 19 апреля. В составе группы врачей-паломников мы вылетели в Тель-Авив из Санкт-Петербурга за неделю до этого дня. Выпал снег. Подмораживало. Свои пальто и куртки мы сняли в аэропорту и оставили на хранение друзьям, ведь в Израиле нас ожидала тридцатиградусная жара.

Через четыре часа перелета наша группа ступила на землю, где каждый камень, каждая пылинка дышали историей, Его историей. Здесь родился, здесь рос, проповедовал, учил, был предан на смерть, здесь распят и воскрес Иисус Христос — Сын Божий. Здесь, на этой земле, произошли события, перевернувшие жизнь всего человечества настолько, что изменился даже отсчет времени! И все мы живем теперь в 2010 году от Рождества Христова…

* * *

Благодатна земля, по которой ходил Он! Среди сочной, ухоженной зелени благоухают яркие розы. Пальмы опускают с верхушек высоких стволов свои резные листья, словно павлиньи перья. (Мы видели целые рощи финиковых пальм!) В воздухе плывет, стелется, как туман, тяжелый, сладкий аромат цитрусовых.

Небольшой переезд автобусом. Нет, не в гостиницу. Нельзя терять то короткое время, которое отпущено нам для пребывания на Святой земле. Наша группа едет в Вифлеем! Над этим городом почти 2000 лет назад взошла необыкновенно сияющая Вифлеемская звезда, возвестившая чудо: рождение Младенца, Сына Божия, Пречистой Девой Марией.

Вифлеем

Автобус остановился на большой древней площади. Высокие стены зданий и храмов, выложенные из известняка, окружали нас. Мы перешли на противоположную сторону вслед за гидом и, склонившись до земли, по одному преодолели маленький низкий проход (сделан так специально, чтобы каждый входящий непременно поклонился). Оказавшись в величественном Храме Рождества Христова, залюбовались огромными каменными колоннами, которые, словно стражи, стояли по обе стороны длинного прямоугольного зала со старинной мозаикой и фресками на полу и стенах. Возле Царских врат свернули налево и, обогнув последнюю колонну с образом Спаса Нерукотворного, спустились в пещеру под алтарем. Когда-то она служила для содержания скота. Именно в ней укрылась Святая Дева, чтобы принести миру Спасителя…

Вот это место, обозначенное большой золотистой звездой. Мы встали на колени. Волна какого-то неведомого ранее чувства вдруг захлестнула душу, слезы потекли по щекам, и, кажется, не было сил, невозможно было встать и уйти.

Матерь Божия! Ты обняла здесь Свое дивное дитя, согрела Его Своим дыханием, повила пеленами и положила вот в эти ясли, служившие для кормления скота…

У человека есть дом, у птицы — гнездо, у зверя — логово. А у Сына Человеческого не было ничего! Никто не открыл дверей своего дома для Марии и Иосифа. И только бессловесный скот оказался настолько милосердным, что разделил с Младенцем и Богородицей пещеру и ясли.

Что изменилось с тех пор? Не потому ли, что и теперь видит Господь всюду человеческое равнодушие и черствость, скорбит и плачет образ Христа на колонне перед входом в эту святую пещеру?

* * *

Я не заметила, когда и откуда появился незнакомый нам улыбчивый монах. Гремя связкой ключей, он пригласил нас следовать за ним. Мы поднялись по какой-то лестнице, потом спустились вниз и оказались в другой тесной пещере. За витой металлической оградой перед нами лежали сотни маленьких черепов тех убиенных младенцев, что были казнены по приказу царя Ирода, боявшегося потерять власть, потому что родился Царь Иудейский. Провидением Божьим случилось так, что эти пещеры находятся рядом: та, где родился Спаситель, и та, где были погребены останки младенцев, найденные царицей Еленой.

Я заметила, как снова заблестели глаза у паломников. Мы стояли молча, каждый думал о своем и почему-то стыдливо утирал слезы…

— Вот оно, свидетельство жестокости человека, готового за власть, деньги, собственное спокойствие проливать кровь даже детей, — тихо произнес монах по-русски. — Захлебывается и сейчас наша земля кровью зачатых, но так и не рожденных малышей, убитых собственными родителями… Кайтесь и плачьте! Особенно женщины, — многозначительно добавил он.

Мы опустились на колени, шепотом прося у Господа прощения.

Пустыми глазницами убиенные младенцы смотрели на нас…

Иордан

За семь дней паломничества мы прошли по следам жизненного пути Сына Божия.

Под величественными седыми эвкалиптами на берегу Иордана путешествующий вместе с нами священник отслужил молебен. Над этими водами раздался голос Божий: «Сей есть Сын Мой возлюбленный, в котором Мое благоволение!» (Мф., гл. 3). И Дух Святой опустился белым голубем…

Несколько мужчин, к которым присоединился и мой Сережа, переплыли узкую реку и вышли из воды на противоположном берегу, который принадлежит Иордании. Они весело помахали нам рукой из-за границы и пустились в обратное плавание к берегу Израильскому. И ничего не произошло. Земля одна. Общая…

* * *

Мутные воды Иордана впадают в море Галилейское. И не смешиваются с его прозрачной водой. Так не бывает? Оказывается, бывает. А еще во время непогоды остается спокойной полоска воды, по которой шел когда-то Иисус. На Святой земле многое нельзя объяснить физическими законами…

Тихим было море в дни нашего пребывания. Рыба, в том числе и та, которую называют петровской (по имени Апостола Петра), в изобилии плавала недалеко от берега. Воображение ярко рисовало картину: Господь в лодке с учениками, а множество народа стоит на берегу. Иисус говорит притчами, но не все слышат и понимают, «ибо огрубело сердце людей сих, и ушами с трудом слышат, и глаза свои сомкнули, да не увидят глазами, и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и да не обратятся, чтобы Я исцелил их» (Ев. от Матвея, гл.13). Сказано два тысячелетия назад, а все то же: сердца огрубевшие, глаза слепые и уши глухие, и не обратились, чтоб Он исцелил. Но вопль стоит всюду: «За что, Господи?!»

Вокруг места святые

Много чудес бывших мы, словно своими глазами, увидели.

Место, где пятью хлебами и двумя рыбами Сын Человеческий накормил пять тысяч народу. «И ели все и насытились; и набрали оставшихся кусков двенадцать коробов полных» (Мф., гл. 14).

Я поставила свечу на небольшой жертвенник возле святого места и попросила: «Прости нам, маловерным, что боимся порой, будто не знаешь Ты наших нужд, что оставишь нас. Ты не оставишь. Нам бы самим не растерять даров Твоих, Господи!»

* * *

Были мы и в Кане Галилейской, где совершено первое чудо Господом: превращение воды в вино.

Кстати, не упивались тогда вином на Святой земле. Вином-то сок виноградный называли. Иногда сок портился, бродил, становился кислым — это было плохое, некачественное вино! Такое (в нашем представлении — сухое) обязательно разводилось водой в 2-3 и более раз, чтобы использовать для утоления жажды и дезинфекции при болезнях и в боевых походах. Тех же людей, которые пили неразбавленное вино, считали пьяницами. На могиле древнеримского воина сохранилась до наших дней надпись: «Он жил как раб, пил неразбавленное вино».

На свадьбе в Кане Господь превратил воду в свежий виноградный сок, поэтому гости были очень удивлены: вначале подавали кислое вино, а теперь вкусное, сладкое…

v
Не пьют в Израиле и теперь. Мы же, славяне, утопаем в изобилии алкогольных напитков, в том числе крепких, оглушая себя до бесчувствия, до безумия, до беспамятства. Только в прошлом году продажа пива в республике, например, увеличилась на 18%. Тридцать процентов девочек и сорок процентов мальчиков дошкольного возраста (!) употребляют этот дьявольский напиток. А у него хватка смертельная, как у бультерьера: оторвать от жертвы можно только с куском мяса. Дьявол же забирает человеческую душу: пьяница Царствия Божия не наследует…

* * *

Пришлось и нам ощутить могильный холод, когда спустились мы по крутым ступеням в глубокую пустую могилу Лазаря, которого Господь воскресил после четырех дней смерти, уже смердящего. Сказал Иисус Марфе, сестре покойного: «Я есть воскресение и жизнь; верующий в Меня, если и умрет, оживет; и всякий живущий и верующий в Меня не умрет вовек… Итак отняли камень от пещеры, где лежал умерший. Иисус же возвел очи к небу и сказал: Отче! Благодарю Тебя, что услышал Меня… сказав это, Он воззвал громким голосом: Лазарь! иди вон» (Ев. от Иоанна, гл. 11). Поднялся тогда в погребальных пеленах святой Лазарь на свет Божий и прожил после того еще 30 лет, и снова был похоронен уже на острове Крит.

* * *

При тридцатипятиградусной жаре поднялись мы на высокую, крутую гору Искушений, где сорок дней дьявол искушал Сына Божия, пытался обмануть его, соблазняя сокровищами мира. Иисус посрамил князя тьмы.

И «сказал ему в ответ: не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом Божиим… отойди от Меня, сатана; написано: Господу Богу твоему поклоняйся, и Ему одному служи… Не искушай Господа Бога твоего» (Ев. от Луки, гл. 4)

Я стояла в раздумье и даже вздрогнула, когда вдруг один из паломников громко, с горечью в голосе спросил: «А мы, господа? Как легко продаем бесценную и бессмертную душу свою за временные сокровища, которые сгниют, поржавеют, сгорят или будут съедены молью. Еще и “господами” себя называем!» Он взволнованно махнул рукой и, не ожидая ни от кого ответа, стал молча смотреть на небо…

Гора Фавор

К горе Фавор, где произошло Преображение Господне, добирались довольно долго. Встали рано утром, позавтракали овощами и фруктами, запаслись водой (пить надо много, даже когда совсем не хочется, чтобы избежать теплового удара) и отправились в дорогу. Путь лежал через пустынные места с каменистой красной почвой, на которой кое-где росли бледные колючки. Бедуины, похожие на нищих, но с мобильными телефонами в руках (для нас тогда еще диковинка!), пасли здесь стада овец и коз. Дорога вела через небольшие поселки, называемые деревнями, хотя жителей в них по несколько тысяч. Мы с интересом разглядывали каменные дома с узкими длинными окнами, с солнечными батареями и водными накопителями на крышах, с крошечными двориками, заставленными цветочными горшками. Потом ехали мимо банановых плантаций, финиковых рощ, крокодиловой фермы…

На автозаправочной станции все вышли из автобуса. Я решила пройтись вдоль дороги и с удивлением обнаружила, что цветы, которые пестуются у нас дома на клумбах, там растут просто как полевые. Сорвав пару цветков, я заторопилась поделиться своим открытием с другими паломниками, но встретила укоризненный взгляд женщины-гида.

— Зачем вы сделали это? — обратилась она ко мне. — Цветы дали бы семена, и на следующий год наша земля была бы еще краше! Мы бережем каждый росток.

Я смутилась…

* * *

Фавор показался мне издали похожим на большой пасхальный кулич, только зеленый. Мы разделились на маленькие группки, сели в юркие микроавтобусы, которые по извилистой узкой дороге повезли нас к вершине горы.

Какая красота открылась нам там! Казалось, что весь мир лежит у подножия Фавора. И вспомнились слова Апостола Петра: «Господи! Хорошо нам здесь быть; если хочешь, сделаем здесь три кущи: Тебе одну, и Моисею одну, и одну Илии. Когда он еще говорил, се, облако светлое осенило их…» (Мф., 17).

Мы помолились в благоговении на месте, обозначенном символическими кущами, там, где «преобразился пред ними: и просияло лицо Его, как солнце, одежды же Его сделались белыми, как свет. И вот явились им Моисей и Илия, с Ним беседующие» (Мф., 17).

В храме наше внимание привлекла удивительная бумажная икона, сохранившаяся в бутылке, приплывшей по морским волнам. Оклад, в котором теперь находится образ, был увешан дарами людей, исцеленных по их молитвам у этой иконы Божьей Матери. Но кроме цепочек, браслетов, крестиков, колец, драгоценных камней, там было много фотографий. Их оставили те паломники, которые еще только просили Богородицу о помощи. Мы тоже оставили свои снимки и списки имен близких…

Храм Гроба Господня

Как твердый камень может сохранить отпечаток человеческой руки или ноги? Над этим ломают головы ученые до сегодняшнего дня, выдвигая самые различные версии. Но факт остается фактом: в старом Иерусалиме, на стене улицы, по которой вели измученного Иисуса на казнь, отпечаталась Его ладонь, когда Он, обессиленный, прислонился рукой к камню, ища опору. Теперь там постоянно горит свеча.

Нас Господь сподобил приложиться еще к отпечатку стопы Божьей, сохранившемуся на месте вознесения Иисуса Христа в Вифании. «И, подняв руки Свои, благословил их (учеников — Н. С.). И, когда благословлял их, стал отдаляться от них и возноситься на небо. Они поклонились Ему и возвратились в Иерусалим с великой радостью…» (Лк., 24).

Мы тоже переполнялись радостью, а я особенно была счастлива тем, что мой маленький сын разделял ее со мной. Но самая большая радость была впереди, и самое главное чудо — чудо Благодатного Огня на Гробе Господнем.

Этот Огонь, который совершенно неведомым образом зажигает свечи в руках людей, в лампадках и, конечно, на Гробе Господнем, сходит почти два тысячелетия в субботу, приблизительно в два часа дня (время белорусское и израильское совпадают), по особой тайной молитве Патриарха Иерусалимского. Чтобы стать свидетелями этого Таинства, мы вошли в Храм Воскресения Господня в пятницу, в 10:00, и уже не покидали его.

Сам Храм — это благодатный кладезь святынь. Под его сводами остатки колонны, к которой привязали Иисуса и бичевали Его. Холодный камень, потрясенный ужасом пережитого, сохранил звуки бича до наших дней, чтобы передать их и нашему слуху, чтобы и мы содрогнулись, ощутив страдания Господа.

Здесь, в этом Храме, можно прикоснуться к животворящему Кресту, сделанному из остатков того Креста.

Недалеко от входа, справа, находится печальная Голгофа — гора, на которой были установлены деревянные кресты для казни преступников. Здесь пролилась кровь нашего Спасителя, смиренно умирающего за грехи убивающих Его тогда и распинающих Его своими грехами сейчас. Невыносимой была Его боль (современная медицина утверждает, что нет смерти болезненнее и мучительнее, чем смерть через распятие на кресте), а Он молился: «Отче, прости их, ибо не знают, что делают» (Лк., 23). Его святая кровь запеклась на камнях Голгофы и молча взывает к нам: «Покайтесь, ибо приблизилось Царствие Божие!»

* * *

Вот место, где стоял тот Крест. Опускаешь руку в пустое отверстие — таинственным током пронизывает тело, слезы невольно катятся из глаз, и вот уже вздрагивают плечи, и трудно сдерживать рвущиеся наружу рыдания: «Господи, прости нас!»

* * *

Камень помазания. Плоский камень, на котором лежало тело Иисуса, когда сняли Его с Креста. Обвили Сына Человеческого пеленами с благовониями и положили в гроб новый (пещеру), который был высечен в скале и в который еще никто не был положен. И сейчас камень помнит Господа и плачет о нем слезами благовонного мира. Каждый, приходящий в Храм, собирает себе немного этих слез, чтобы помнить вечно.

Я тоже бережно сложила платочек, впитавший в себя влагу камня, и отошла в сторону, дав возможность другим людям приложиться к святыне. Рядом со мной стояли паломники из России. Один из них рассказал о том, как знакомый еврей, переехавший в Израиль, физик по образованию, умнейший человек, долго рассматривал камень помазания, но, не обнаружив никаких специальных приспособлений для подачи к нему благовонного мира, с удивлением констатировал: «Как физик, я понимаю, что такого не может быть! А как человек, верю, что есть Всемогущий Бог».

Схождение Огня

Но душа наша стремилась к самой главной сокровищнице святынь — Гробу Господню.

Сейчас, стоит только закрыть глаза, я явственно вижу, слышу, чувствую все, что пережила тогда.

Три тысячи имен привезли мы с сыном Сергеем в записках «о здравии» и «об упокоении». Всю ночь провели в молитве и успели помянуть всех несколько раз.

* * *

В Храме становится все теснее, уже не присесть на маленький туристический стульчик, что привезли с собой. Тысяч пять народу вместили древние стены. Приближается время. Уже Патриарх Иерусалимский Диадор (Царствие ему Небесное!) разоблачился, демонстрируя, что при нем нет ничего для зажжения Огня человеческой рукой. Вот он уже во Гробе Господнем и читает молитву.

Храм замер. Потушены лампады. Скудный свет льется из-под высокого купола. Тесно прижатые друг к другу паломники тянут вверх руки с пучками свечей. Сейчас! В любую минуту могут где-то вспыхнуть тоненькие фитильки. Дыхание участилось, сердце гулко бьется в волнении, и вдруг испуганная растерянность: а если не увижу? Да и куда смотреть? На Гроб Господень, который может запылать, разнося Огонь по всему Храму? На купол, откуда может спуститься сверкающее облако? На свечи? Тогда на чьи? Сподобит ли Господь загореться нашим свечам? А может, я увижу, как вспыхнут лампады?

И вдруг — яркая вспышка СВЕТА! Такая яркая, что все на миг как будто исчезло… Снова! Что это? — Ничего не вижу, совсем ничего. Еще вспышка! И боль. Резкая боль в глазах! Зажмурилась. Подумалось: «Ослепла… Но этого не может быть у Гроба Господня. Открой глаза!» Открываю — весь Храм полыхает Огнем! Горят свечи и лампады. Текут счастливые слезы. Звучат молитвы и церковное пение. Всеобщее ликование. Свершилось!

* * *

Позднее, перечитывая житие Серафима Саровского, я была поражена рассказом Н. Мотовилова о том, как, помолясь Богу, святой Серафим показал ему, что такое стяжание Духа Божия, Его огневдохновительной благодати. Тогда даже смотреть на батюшку Мотовилов не мог, потому что из глаз святого сыпались молнии, а лицо сделалось светлее солнца, и глаза Мотовилова ломило от боли.

«Что же чувствуете вы теперь?» — спросил отец Серафим.

«Чувствую я такую тишину и мир в душе моей, что никакими словами выразить не могу», — ответил Мотовилов.

А еще он чувствовал теплоту необыкновенную, благоухание и радость в сердце своем. И сказал святой Серафим: «Царствие Божие теперь внутрь нас находится, и благодать Духа Святага и отвне осияет и согревает нас… Вот что означает быть исполненным Святаго Духа». (Чудеса батюшки Серафима. И. Попович, СПб, 2003).

Не такой ли Божественный свет, не эту ли боль и радость испытала и я, грешная, при явлении нам Духа Святого в Благодатном Огне?

Удивительно, но именно в Иерусалиме пришел ко мне во сне в ночь после Пасхи живой Серафим Саровский.

* * *

— Сынок! — позвала я своего младшего сына Мишу, которому в этом году исполняется двенадцать лет. — Сегодня такой замечательный праздник — Рождество Христово! Давай зажжем с тобой Иерусалимскую свечу, на которой горел Благодатный Огонь…

Наталья СОВЕТНАЯ

Израильская почта часто получает письма
и посылки, адресованные Богу

В ИЕРУСАЛИМ ПРИХОДЯТ ПИСЬМА и посылки со всего мира, на которых в качестве адресата указан Бог.

Отправители порой отмечают и адрес получателя — Стена плача, Райский сад или Седьмое небо.

Раз в год все такие письма переправляют главному раввину, служащему у Стены плача, чтобы поместить их среди камней стены.

Любимая легенда израильской почты тоже связана с письмом Всевышнему.

Рассказывают, что в одном из таких писем содержался рассказ о тяжелейшем финансовом положении отправителя и просьба: «Боже, пошли мне 5000 шекелей». Растроганные почтовые работники не остались равнодушными, собрали сколько могли — 4500 шекелей — и послали их несчастному.

Каково же было их удивление, когда через неделю начальнику почтового отделения поступило письмо от того же человека, в котором он жаловался на кражу 500 шекелей: по его словам, Всевышний послал ему 5000 шекелей, а дошло только 4500.